Когда был задан вопрос, что же конкретно сохраняется после смерти, мне показалось, что об этом спросили стул и кровать. И я ответил стулу и кровати: Стул, у тебя отсутствуют способы восприятия окружающего мира. Твоя жизнь весьма прочна до тех пор, пока ты новый. Тогда никакая задница не сможет испортить твою форму. Когда же ты постареешь, ножки и спинка начнут ходить ходуном. Тогда в тебе возникнет восприятие суеты, и тебе покажется, что ты сам начал усиленно суетиться. В реальности тебе нет дела до этого. Твоя суета вызвана седоками, которые не способны вовремя увидеть, что в тебе что-то нарушилось, и починить. Самому тебе не попросить об этом, ты только можешь жалобно скрипеть. Седоку же придётся быть осторожным, он не озаботился вовремя твоей починкой, и теперь его суета при сидении вскоре вызовет в нём стресс, аналогичный твоей поломке. И трудно будет отличить, кто кому передаёт суету. Ты же можешь отстраниться от неё и не обращать внимания на свои же скрипы, тогда ты достойно проведёшь остаток дней, пока тебя не выбросят. Дальше тебя нет. Но, если повезёт, и тебя сфотографируют или нарисуют на картине, на которой будет позировать важный седок, ты превосходно будешь себя чувствовать даже тогда, когда твоё дерево сгинет в яме — ты станешь образом, который может жить независимо от твоего тела в виде стула. И даже видеть сможешь тех, кто придёт посмотреть на тебя в альбоме или в раме картинной галереи.
Кровати же я ответил: Ты отличаешься мягкостью, и твоя жизнь ощущается в том числе и спящими людьми. Поэтому у тебя больше средств выражения, чем у жёсткого стула. Но, когда приходит разрушение, ты гораздо больше можешь страдать от этого, т. к. никто особо не обратит внимания на увеличившуюся амплитуду твоих качаний и на твой причудливый скрип. К тому же тебя меняют гораздо реже. Так что велика вероятность, что ты накопишь в себе всё то, что происходило на тебе, и будешь считать это своим сознанием, а люди будут делиться частью своего сознания с тобой. Гораздо важнее, что ты делаешь их лежащими, при этом они перестают быть в нормальном состоянии и становятся зависимыми от малейшего твоего качания, поэтому ты — выключатель людей и аналог их реки снов. Поэтому ты более сознательно ведёшь себя в их представлении, и ты понесёшь гораздо больший груз, чем стул. Но в посмертии твоём тебя обычно разбирают на части, и ты перестаёшь быть той формы, в которую сваливали все отходы снов и отдыха, и к людям возвратится всё то, что они сохраняли в тебе в лучезарном прошлом. Но это произойдёт не сразу, так что ты можешь надеяться на некое подобие памяти на время, которое снизит твою печаль о изломанных ножках и провалившейся сетке — если, конечно, тебя не сожгут. Далеко не всякий человек имеет подобную память.
|